Федеральным законом от 03 декабря 2012 года часть 1 статьи 81 Трудового кодекса Российской Федерации (далее по тексту - ТК РФ) была дополнена пунктом 7.1, предусма­тривающим возможность расторжения работодателем тру­дового договора в случае непринятия работником мер по предотвращению или урегулированию конфликта интере­сов, стороной которого он является, если указанные действия дают основание для утраты доверия к работнику со стороны работодателя.

Конфликт интересов: некоторые правовые проблемы прекращения трудового договора (служебного контракта)

Термин «конфликт интересов» самим ТК РФ не опреде­ляется, а в силу статьи 349.1 ТК РФ для целей Кодекса используется понятие «конфликт интересов», установленное зако­нодательством Российской Федерации о противодействии коррупции.

Федеральный закон от 27 июля 2004 года № 79- ФЗ «О государственной гражданской службе Россий­ской Федерации» (далее по тексту - Закон о граждан­ской службе), Федеральный закон от 02 марта 2007 года № 25-ФЗ «О муниципальной службе в Российской Федерации» (далее по тексту - Закон о муниципальной службе), Федеральный закон от 30 ноября 2011 года № 342-ФЗ «О службе в органах внутренних дел Российской Федерации и внесении изменений в отдельные законода­тельные акты Российской Федерации» (далее по тексту - Закон о службе в органах внутренних дел), предусма­тривающие аналогичное ТК РФ основание для растор­жения служебного контракта (трудового договора) соот­ветственно с государственным гражданским служащим, муниципальным служащим и основание увольнения со­трудника органов внутренних дел, также отсылают к Фе­деральному закону от 25 декабря 2008 года № 273-ФЗ «О противодействии коррупции» для определения термина «конфликт интересов».

Согласно части 1 статьи 10 Федерального закона от 25 де­кабря 2008 года № 273-ФЗ «О противодействии коррупции» (далее - Закон о коррупции) под конфликтом интересов по­нимается ситуация, при которой личная заинтересованность (прямая или косвенная) лица, замещающего должность, за­мещение которой предусматривает обязанность принимать меры по предотвращению и урегулированию конфликта интересов (далее по тексту - Субъект), влияет или может по­влиять на надлежащее, объективное и беспристрастное ис­полнение им должностных (служебных) обязанностей (осу­ществление полномочий).

Анализ изложенного легального определения как обоб­щающего⁶ позволяет сделать несколько выводов.

Во-первых, для признания ситуации конфликтом ин­тересов лицо должно осуществлять трудовую (служебную) деятельность, содержащую обязанность принятия мер по предотвращению и урегулированию конфликта интере­сов. Такая обязанность в силу части 3 статьи 10 Закона о коррупции закреплена для государственных и муни­ципальных служащих, служащих Центрального банка Российской Федерации, работников государственных корпораций, публично-правовых компаний, Пенсион­ного фонда Российской Федерации, Фонда социального страхования Российской Федерации, Федерального фон­да обязательного медицинского страхования, иных орга­низаций, образуемых Российской Федерацией на осно­вании федеральных законов; работников, замещающих должности, включенные в перечни, составленные феде­ральными государственными органами, на основании трудового договора в организациях, создаваемых для выполнения задач, поставленных перед государственны­ми органами федерального уровня; иных категорий лиц в случаях, предусмотренных федеральными законами. Статьей 349.1 ТК РФ подобная обязанность установлена также для работников государственной компании.

Кроме названных категорий граждан императивная обязанность принятия мер по предотвращению и уре­гулированию конфликта интересов закрепляется за пе­дагогическими работниками (ст. 2 Федерального закона от 29.12.2012 № 273-ФЗ «Об образовании в Российской Федерации»), а также за медицинскими или фармацев­тическими работниками (ст. 75 Федерального закона от 21.11.2011 № 323-ФЗ «Об основах охраны здоровья граж­дан в Российской Федерации»).

Иными словами конфликт интересов, порождающий правовые последствия для участников трудовых (служебных) отношений, может возникнуть с участием не всякого работ­ника, а только того, кто, по мнению законодателя, находится в орбите гипотетической возможности совершения корруп­ционных правонарушений.

Во-вторых, законодатель суть конфликта интересов сво­дит к влиянию или возможности влияния личной заинтересо­ванности лица на исполнение им обязанностей (осуществление полномочий).

Вместе с тем общеупотребительное значение тер­мина «конфликт» в русском языке - это столкновение, разногласие, спор. Например, содержание конфликта раскрывается с использованием терминов «столкнове­ние», «разногласие», «спор», причем подчеркивается серьезный характер разногласия. Те же термины задей­ствованы в определении конфликта, но с применением дополнений - конфликт трактуется как столкновение противоположных интересов, взглядов; разногласие ука­зывается серьезным, а спор - острым. При этом интере­сом признаются «нужды, потребности».

Следовательно, с учетом общеупотребительного смысла слов «конфликт» и «интерес» конфликтом интересов следу­ет признавать столкновение нужд, потребностей различных субъектов. В этой связи, как представляется, в легальном определении конфликта интересов должно быть отражено, столкновение чьих то потребностей (нужд) надлежит рас­сматривать как конфликт интересов. Однако в нормативных актах ограничительно указывается на личную заинтересован­ность Субъекта и никак не обозначаются противостоящие ей интересы.

Более того, определяя конфликт интересов, законода­тель фактически противопоставляет личную заинтересован­ность Субъекта исполнению Субъектом обязанностей (осу­ществлению полномочий). Но в надлежащем исполнении обязанностей (осуществлении полномочий) заинтересован и сам работник (служащий), поскольку иное может влечь его дисциплинарную ответственность.

Изучение практики апелляционных инстанций судов общей юрисдикции России позволяет утверждать, что, разрешая споры, суды вслед за законодателем исходят из того, что при конфликте интересов личная заинтере­сованность привела (может привести) к ненадлежащему, необъективному и пристрастному исполнению Субъек­том должностных (служебных) обязанностей (осущест­влению полномочий). Интересы, которым противостоит личная заинтересованность Субъекта, не указываются судами в качестве юридически значимых обстоятельств и не устанавливаются, поэтому ими не акцентируется вни­мание на том, в чем конкретно выражается утрата дове­рия к работнику со стороны работодателя (нанимателя). Суды лишь определяют, какие конкретно нарушения за­конодательства о труде (службе) были допущены Субъ­ектом. При этом не так часто в вину Субъекту ставится нарушение позитивных обязываний, закрепляющих его трудовые (служебные) полномочия. Так, в одном из су­дебных решений определяется, что истец (уволенный служащий), как заведующий отделом Госкомрегистра, осуществляет контроль и организовывает работу этого отдела, его родственники неоднократно обращались для государственной регистрации прав в данный отдел в тот период времени, когда он был его заведующим.

Чаще всего в судебных решениях идет отсылка к нарушению запретов, связанных с выполнением рабо­ты (прохождением службы). В частности, в силу пункта 5 части 1 статьи 13 Закона о муниципальной службе гражданин не может быть принят на муниципальную службу, а муниципальный служащий не может нахо­диться на муниципальной службе в случае близкого родства или свойства (родители, супруги, дети, братья, сестры, а также братья, сестры, родители, дети супругов и супруги детей) с главой муниципального образования, который возглавляет местную администрацию, если за­мещение должности муниципальной службы связано с непосредственной подчиненностью или подконтрольно­стью этому должностному лицу, или с муниципальным служащим, если замещение должности муниципальной службы связано с непосредственной подчиненностью или подконтрольностью одного из них другому. Гражда­нин занимал должность юрисконсульта (главного юри­сконсульта) отдела муниципальной службы, кадровой и правовой работы администрации муниципального рай­она, а его супруга была принята на вышестоящую долж­ность начальника этого отдела, что само по себе было оценено судами в качестве конфликта интересов.

Безусловно, признание конфликтом интересов наруше­ния Субъектом ограничения, связанного со службой, имеет положительный результат в виде пресечения нарушений действующего законодательства лицами, проходящими службу. С другой стороны, подобный подход противоречит буквальному толкованию норм о конфликте интересов, по­скольку легальное определение конфликта интересов не сво­дит его исключительно к нарушению Субъектом действую­щего законодательства, регламентирующего осуществление трудовой деятельности (прохождение службы).

В-третьих, в легальном определении конфликта интересов упоминаются следующие оценочные характеристики исполне­ния Субъектом обязанностей, осуществления полномочий: «над­лежащее», «объективное» и «беспристрастное».

При этом в соответствии с ТК РФ на работника не возлагается прямая обязанность по надлежащему, объ­ективному и беспристрастному исполнению обязанно­стей, законодателем используется иная терминология - работник согласно статье 21 ТК РФ обязан добросовестно исполнять свои трудовые обязанности. Закон о муници­пальной службе, Закон о гражданской службе, Закон о службе в органах внутренних дел также предписывают служащим (сотрудникам) исполнять должностные (слу­жебные) обязанности добросовестно. Термины «над­лежащее, объективное и беспристрастное исполнение обязанностей (осуществление полномочий)» не упоми­наются и не раскрываются в иных перечисленных феде­ральных законах России.

ТК РФ лишь содержит термин «ненадлежащее испол­нение трудовых обязанностей» применительно к возмож­ности привлечения работника к дисциплинарной ответ­ственности (ст. 192 ТК РФ), не раскрывая его содержания. Словосочетание «надлежащее исполнение» встречается в нормах гражданского права, в силу которых надлежащее исполнение характеризует обязательство, а именно: обя­зательства должны исполняться надлежащим образом в соответствии с условиями обязательства и требования­ми закона, иных правовых актов, а при отсутствии таких условий и требований - в соответствии с обычаями или иными обычно предъявляемыми требованиями (ст. 309 Гражданского кодекса РФ). Следовательно, надлежащее исполнение обязанностей (осуществление полномочий) - это исполнение обязанностей (осуществление полномо­чий) в соответствии с требованиями закона, иных норма­тивных правовых актов, договора (контракта).

К сожалению, характеристики «объективное» и «бес­пристрастное» нормами права не определяются.

Согласно общепризнанному смыслу беспристраст­ный - не обнаруживающий пристрастия, справедливый (пристрастие - сильная склонность, несправедливое, пред­взятое отношение к кому-нибудь, чему-нибудь, необъектив­ное предпочтение кого-нибудь, чего-нибудь), а объектив­ный - «существующий вне нас как объект»; «непредвзятый, беспристрастный».

Из изложенного следует, что термины «объективный» и «беспристрастный» являются синонимами, фактически обозначают одно и то же свойство. В этой связи возникают сомнения в необходимости одновременного перечисления этих синонимов при определении конфликта интересов. С учетом того, что в российских законах (в частности, в статье 18 Закона о государственной службе, статье 14.2 Закона о му­ниципальной службе) в отношении служебного поведения используется характеристика «беспристрастное», а не «объ­ективное», логично было использовать первую из двух харак­теристик.

Кроме того, законодатель, предписывая работникам (служащим, сотрудникам) добросовестно исполнять тру­довые (служебные, должностные) обязанности, не указал добросовестность при формулировании определения поня­тия «конфликт интересов», но включил в определение такие свойства исполнения обязанностей (осуществления полно­мочий) как «надлежащее», «объективное» и «беспристраст­ное».

Добросовестность как оценочное понятие, как характе­ристика правил поведения субъектов правоотношений ос­вещается в цивилистике. В соответствии с пунктом 3 статьи 1 Гражданского кодекса РФ при установлении, осуществле­нии и защите гражданских прав и при исполнении граждан­ских обязанностей участники гражданских правоотношений должны действовать добросовестно. Как разъяснил Пленум Верховного Суда РФ в постановлении «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданско­го кодекса РФ», оценивая действия сторон как добросовест­ные или недобросовестные, следует исходить из поведения, ожидаемого от любого участника гражданского оборота, учитывающего права и законные интересы другой стороны, содействующего ей, в том числе в получении необходимой информации.

Общность положений федеральных законов примени­тельно к добросовестности позволяет принимать во внима­ние разъяснения Пленума Верховного Суда РФ при трактовке данной категории и определять добросовестное исполнение обязанностей как такое исполнение обязанностей, при кото­ром поведение работника (сотрудника, служащего) является ожидаемым с точки зрения правовых актов, устанавливаю­щих его трудовые (служебные) обязанности, учитывающим интересы работодателя (нанимателя).

В-четвертых, одним из ключевых элементов определения конфликта интересов обозначается личная заинтересованность. Что следует понимать под личной заинтересованностью?

В части 2 статьи 10 Закона «О противодействии кор­рупции» содержится ответ на данный вопрос: личная за­интересованность определяется как возможность получе­ния доходов в виде денег, иного имущества, в том числе имущественных прав, услуг имущественного характера, результатов выполненных работ или каких-либо выгод (преимуществ) Субъектом и (или) состоящими с ним в близком родстве или свойстве лицами, которыми при­знаются родители, супруги, дети, братья, сестры, а также братья, сестры, родители, дети супругов и супруги детей, а также гражданами или организациями, с которыми Субъект и (или) лица, состоящие с ним в близком родстве или свойстве, связаны имущественными, корпоративны­ми или иными близкими отношениями.

Таким образом, личная заинтересованность наличе­ствует не только при факте получения определенных вы­год (преимуществ), а, что очень важно, и при возможности получения этих выгод (преимуществ). Подобный подход законодателя следует оценить позитивно, поскольку та­кого рода формулировка не позволяет Субъекту, допустившему ненадлежащее, необъективное и пристрастное исполнение им должностных (служебных) обязанностей (осуществление полномочий), избежать ответственности при не наступлении ожидаемого противоправного ре­зультата. Например, судебные инстанции не согласились с истцом, который полагал, что конфликт интересов не возник, поскольку исполнение им обязанностей члена ко­миссии по проведению аукциона на право заключения до­говора аренды земельного участка, в котором принимала участие его супруга, не могло повлиять на результаты аук­циона, по результатам аукциона победителем был при­знан другой участник, а не его супруга. Отклоняя доводы истца, суд указал, что в случае признания супруги истца победителем аукциона на право заключения договора аренды земельного участка с ней был бы заключен соот­ветствующий договор, на основании которого у супруги истца возникли бы имущественные права на земельный участок, то есть при данных обстоятельствах имела место личная заинтересованность истца.

Стоит отметить, что и получение выгоды (преиму­щества) оценивается в качестве личной заинтересованности.

Кроме того, личной заинтересованностью признается возможность получения не только доходов в виде денег, но и иного имущества, в том числе имущественных прав, услуг имущественного характера, результатов выполненных работ или каких-либо выгод (преимуществ). Причем, последние не характеризуются законодателем в качестве исключитель­но имущественных (материальных), а потому возможность получения выгод (преимуществ) и имущественного, и не­имущественного характера порождает личную заинтересо­ванность Субъекта.

Так, личной заинтересованностью Субъекта судами была признана возможность получения права на нарезное оружие (капитан полиции внес в базу данных не соответству­ющие действительности сведения о своем стаже владения гладкоствольным оружием с целью приобретения охотни­чьего нарезного оружия, с той же целью он незаконно пере­оформил оружие).

Помимо этого, личной заинтересованностью суда­ми первой и второй инстанций признавалось получение права на социальную выплату для приобретения жилья (заместитель главы администрации муниципального об­разования, будучи обеспеченным жильем по установ­ленной норме, на основании его заявления был включен в список получателей социальных выплат в рамках реа­лизации федеральной целевой программы «Социальное развитие села до 2013 года», ему было предоставлено пре­имущественное право на получение социальной выплаты в рамках этой программы, а затем данная выплата была ему перечислена из бюджета области).

Возможность получения права аренды земельных участ­ков судебные инстанции также рассматривали в качестве личной заинтересованности Субъекта (муниципальный слу­жащий, занимавший должность специалиста 1 категории по земельным отношениям администрации района, использо­вала свое должностное положение при подготовке и оформ­лении документов для заключения договоров аренды земель­ных участков на свое имя).

С учетом приведенного выше легального определения личная заинтересованность Субъекта имеется при возмож­ности получения выгоды (преимущества) следующими груп­пами лиц:

• самим Субъектом;
• состоящими с Субъектом в близком родстве или свой­стве лицами (родителями, супругами, детьми, братьями, сестрами, а также братьями, сестрами, родителями, детьми супругов и супругами детей);
• гражданами или организациями, с которыми Субъ­ект и (или) лица, состоящие с ним в близком родстве или свойстве, связаны имущественными, корпоративными или иными близкими отношениями.

Законодатель не конкретизировал, кто может быть отнесен к третьей группе, а лишь закрепил открытый пе­речень свойств отношений между лицами, включаемыми в третью группу, и лицами из первых двух групп, наличие которых может доказывать личную заинтересованность Субъекта. Что касается правоприменителей, то суды об­щей юрисдикции к числу лиц из третьей группы, в част­ности, относят:

• дедушку бывшей супруги Субъекта (муниципаль­ный служащий в качестве председателя руководил ра­ботой муниципальной межведомственной комиссии по выбору земельных участков на территории городского округа Первоуральск, этой комиссией были рассмотре­ны вопросы о предварительном согласовании предо­ставления земельных участков гражданам, в том числе Б., который является дедушкой бывшей супруги муни­ципального служащего)^[18];
• друзей Субъекта (старший инспектор группы до­рожно-патрульной службы отделения государственной инспекции безопасности дорожного движения с исполь­зованием своих должностных полномочий по просьбе находившихся с ним в дружеских отношениях А. и Б. со­ставил подложные документы о дорожно-транспортных происшествиях с целью получения последними страхово­го возмещения);

- организацию, которая получила денежные сред­ства из местного бюджета и заключила договоры об оказании услуг с сыном Субъекта (начальник отдела по работе с молодежью городского округа Большой Ка­мень участвовала в принятии решений по выделению бюджетных денежных средств по реализации муни­ципальных программ, а местная общественная орга­низация «Центр поддержки молодежных инициатив» получала бюджетные денежные средства, заключала договоры оказания платных информационных услуг с сыном этого начальника).

Таким образом, суды обоснованно принимают во внимание открытый перечень лиц, получение которыми выгоды (преимущества) может доказать наличие личной заинтересованности Субъекта. Указание в Законе «О про­тиводействии коррупции» закрытого перечня таких лиц позволило бы Субъектам, допускающим ненадлежащее и пристрастное исполнение обязанностей (осуществле­ние полномочий), обеспечить получение выгод (преиму­ществ) теми лицами, которые прямо не поименованы в перечне и, тем самым, исключить собственную ответ­ственность за деяние.

ДИВЕЕВА Нелли Ивановна
доктор юридических наук, профессор кафедры трудового права и охраны труда Санкт-Петербургского государственного университета

ЛАВРИКОВА Марина Юрьевна
кандидат юридических наук, доцент кафедры трудового права и охраны труда Санкт-Петербургского государственного университета

НОВИКОВА Юлия Александровна
кандидат юридических наук, доцент кафедры земельного, трудового и экологического права Кубанского государственного аграрного университета имени И. Т. Трубилина